В Узбекистан мы отправились в следующем
составе.
Владимир Манин - капитан, бродяга и поэт (выпустил
сборник стихов), автор идеи "Карагандинской Кругосветки" - год за годом
цепью походов опоясать земной шар, ходит в стиле (по выражению Кистанова)
"дикого романтизма". Не имея специальной физической и технической подготовки,
проходил сложнейшие маршруты, по которым порой и пешие туристы не ходили. Обо
всех своих приключениях планирует выпустить книгу.
Сергей
Хорошко - 55 лет, бригадир и завхоз, в походе вообще впервые, наш
добытчик и кормилец.
Майский Виктор - профессиональный фотограф
и кинооператор (абсолютно непьющий), 15 лет как не ходил в велопоходы.
Жуков Сергей, скромный автор этих строк.
В Ташкенте нас по-домашнему радушно встретил Адольф Онучин (виновник праздника велотуристов) и пошел в нашей команде.
Адольф Онучин, отец карагандинского велотуризма, ныне живущий в Ташкенте, продемонстрировал нам прекрасную техническую подготовку, отличную физическую форму (это в его 60 лет), колоссальный опыт. Написал книгу "Велотуризм" и имеет за плечами столько побед, что здесь их не перечислить.
Команда наша собралась впервые в таком составе, поэтому притираться друг к другу пришлось уже в дороге. Онучин привнес в команду осторожность, расчет, техничность, Манин - уверенность в победе, Хорошко - бережливость, Майский - кинофильмы, а я - несколько анекдотов.
С самого начала начались странные поломки. Онучин сломал заднюю ось и шарик подшипника, Майский рвал цепи, как нитки, я несколько позже сломал багажник и задний тормоз. Манин еще в Ташкенте на одном и том же месте два раза прокололся, а потом они с Хорошко научились поразительно быстро по нескольку раз в день клеить свои камеры. Я, как ни странно, не прокололся ни разу за весь поход.
М анин хотел ехать в Бухару, Онучин - мимо Чимгана и вокруг Чарвака, а я предложил от Чимгана до Ангрена пойти напрямик, вставить немного гор для разнообразия, и потом пойти по маршруту Манина. Манин хотел заехать еще и в Таджикистан, но нас отговорили - война.
О нучин, зная, что нас ждет, считал, что мы
не готовы к таким трудностям, но мы, ведомые инстинктом подвига, поползли в
горы. Местные жители сказали, что выше в горах река смыла все мосты, и с
велосипедами там не пройти. Мы пошли вдоль реки Чаткал, потом вдоль Акбулака, и
хотели выйти через перевал Музбель в Ангрен. Горы сразу очаровали нас своей
мощью и первозданностью. Мы ползли и ползли вверх день за днем, переправляясь
через бесчисленные речки и ручейки. Уже третий день, как мы сняли педали с
велосипедов, чтобы не мешали катить их по узкой бараньей тропе. Один лишь Онучин
толкал велосипед сзади, привязав к рулю вожжи (знаменитая "онучинка"). Уже
третий день мы не видели людей, продукты таяли, как снег в весенний день, мы
стали заложниками тропы, которая бесконечно поворачивала, открывая потрясающе
красивые долинки и перелески, но никак не хотела выйти на перевал Музбель.
Масштаб карты не позволял точно ориентироваться, разброс оценок местонахождения
достигал ста километров. Горы становились все круче и круче, стали попадаться
мощные скалы, прижимы с трудными обходами. Ноги скользили, кустарники цеплялись,
Майский едва не упустил велосипед в пропасть, успел поймать за багажник.
Измученные, мы поднялись на скалу, начал накрапывать мелкий дождик, грозя
сделать дороги скользкими и непроходимыми, ставя под угрозу не только
прохождение, но и возвращение. Нервное и физическое напряжение достигло апогея.
Я хотел лишь немного прогуляться по горам, а нахлебался их досыта, но пути назад
уже не было.
В опрос - "а зачем мы ходим в
походы?" - подобен вопросу "зачем мы любим?" Каждый отвечает на него сам
для себя. Это внутреннее личное чувство, инстинкт. У кого-то он может быть
развит сильнее или слабее. Остальное все слова.
П отом мы встретили пастухов и узнали, что
идем на перевал Даван-Сай, а Музбель давно закрыт, и на него нет тропы. Мы дали
по горам почти сто километров крюка. На стоянке я поднялся на ближнюю вершину и
ужаснулся. Позади было сплошное нагромождение гор, впереди по всему
горизонту - сплошные горы. А далеко на горизонте маячит мощный хребет со
снежными вершинами, между которыми, кажется, и находится перевал. В других
направлениях - одни скалы и камни. В общем, вариантов у нас не было. Как
потом оказалось, перевал был высотой около 3300 метров, гора слева - более
четырех тысяч метров, справа - около четырех тысяч, и по этому перевалу мы
сделали первопрохождение - здесь еще не катилось колесо велосипеда.
Решающий день был очень простым и нечеловечески трудным. Целый день мы ползли
вверх к этой невидимой пока для нас цели, залитые солнцем, подгоняемые попутным
ветром, по джайляу, переходящему в каменную пустыню.
Н а перевале планировали сделать видеосъемки,
сказать что-нибудь для истории. Но на холодном ветру как-то все забыли об этом.
Буднично прикрутили педали и покатили вниз по подобию дороги, изуродованному
камнями и изрытому оврагами и ручьями, занесенному местами толстым, почти по оси
колес, слоем пыли, иногда переворачиваясь и падая. За перевалом нас ожидал
"лунный пейзаж" - высокогорное пустынное плато с окантовкой из уходящих в
бесконечность гор. Это была кульминация похода. Мы прошли. Продуктов хватило в
обрез. Потом было все остальное, но это было уже как бы потом, по инерции. Были
Ангрен, Джизак, Самарканд, Шахрисабз, Карши, Муборак, Бухара. Были арбузы, дыни,
виноград, пиво, пустыни, арыки, реки, исторические достопримечательности,
хлопчатник, верблюды, дружеское и не совсем подшучивание друг над другом и над
собой, колеса, прилипающие к расплавленному асфальту, и, наконец, усталость от
этого асфальта, друг от друга, от всего непрерывного эмоционального
калейдоскопа, когда мы уже устали поднимать руки, отвечая на приветствия.
В озле Ахангарана встретили парня и девчонку,
немецких велотуристов. Искренне позавидовали их технике и маршруту: Индия,
Пакистан, Китай. В Самарканде познакомились с голландкой, симпатичной
девушкой-гидом интуристов. И самое смешное, что потом этих же интуристов
встретили под Шахрисабзом, а потом в Бухаре. В Бухаре они уже чуть не показывали
на нас пальцами и цокали языками. Еще могла бы быть съемка в "Узбекфильме", в
массовке в роли красногвардейцев, съемка на видеокамеру полного затмения луны
(ночью перед перевалом), ночевка в горячем целебном источнике после перевала, но
никто не в силах объять необъятное.
К огда мы возвращались поездом в Караганду,
опять первый тост поднял Манин: "За успех нашего следующего безнадежного дела!"
